Форум » Архивы посиделок в трактирах и у разбойничьих костров » Под звуки лютни » Ответить
Под звуки лютни
Бертран де Шалон: До этого мы "пели" прямо во флуде, но мне кажется есть смысл асоциативную поэзию выкладывать отдельно.
Блямс: В Интернете нарыто несколько стихотворений на "робингудскую" тему. Вот с этим стихотворением мы с Блямсом решительно не согласны - но дарим его будущему шерифу ноттингемскому. ЮРИЙ НЕСТЕРЕНКО РОБИН ГУД Робин Гуд истребляет оленей в лесу короля, А шериф Ноттингемский с гостями сидит на пиру, Крестоносцев согрела в могилах Святая Земля, А законный монарх, как всегда, не спешит ко двору. Ричард Львиное Сердце - солдат, его дело - война, А дела государства - ведь это такая тоска... Пусть в анархии и беззаконии вязнет страна, Но зато отвоевана тысяча акров песка. В окружении стягов и львиных оскаленных морд Христианское рыцарство снова идет воевать, И, пока в Палестине сражается доблестный лорд, Робин Гуд с благородною леди ложится в кровать. Через Шервудский лес опасаются ездить купцы, Сбор налогов нарушен, и страх пред законом исчез - Все пути стерегут Робин Гуд и его молодцы, Всех преступников скроет зелеными кронами лес. Только к каждому дубу в лесу не приставишь солдат, И с разбойничьей шайкой не бьются в открытом бою; Лорд шериф, может быть, и не любит коварных засад, Но он должен исполнить, как следует, службу свою. Робин Гуд - браконьер и грабитель, и значит, герой, А шериф защищает закон, потому и злодей, Но он знает, что худшие беды бывают порой Из-за искренне верящих в лучшую долю людей. А когда опускается сумрак на Шервудский лес, Лорд шериф наливает в серебряный кубок вина, Наблюдая, как с темных, затянутых дымкой небес Озаряет Британию призрачным светом луна. Пусть норманнский закон не особенно и справедлив, Но искать справедливость на свете - бессмысленный труд, И все новые хитрости изобретает шериф, И готовится вновь ускользнуть из силков Робин Гуд... А над Ноттингемширом струится белесый туман, Словно призрак грядущей эпохи встает за окном, Где к согласью придут, наконец, англосакс и норманн, И пролитая кровь обернется веселым вином. Вспомнят люди и шайку, и Робина, их главаря, Вспомнят лорда шерифа, и он не избегнет хулы, Но никто не помянет оленей, загубленных зря, Ставших пробною целью для меткой геройской стрелы...
Роджер де Квинси: *оценил* Изящно... Хорошее стихотворение. Спасибо.
Бертран де Шалон: Да, очень хорошая вещь. Примерно в таком ключе я этот фольклор всегда воспринимал. Робин Гуд - браконьер и грабитель, и значит, герой, А шериф защищает закон, потому и злодей Жизненно
Блямс: Чисто из вредности мы с Блямсом процитируем вот это стихотворение... оно не совсем о Робин Гуде, но годится, чтобы нахально возразить предыдущим ораторам. ЕВГЕНИЙ ЛУКИН БАЛЛАДА О БРАКОНЬЕРЕ Стpога статья закона и стаpа: олень – для коpолевского стола. Но вот однажды этого оленя удаpила каленая стpела. Виновного искали до сpеды, но были так запутаны следы, что встал коpоль и pазpазился pечью в защиту окpужающей сpеды. Сказал: «Мы забываемся поpой! Охотой занимается – коpоль. А если каждый подданый займется, то нам пpидется завтpакать коpой!» А бpаконьеp таился в гуще тpав и думал так: «Коpоль, конечно, пpав. Однажды со стотысячной стpелою уйдет олений топот из дубpав… Но не могу, подлец, жевать мякину, когда коpоль смакует оленину, когда кpугом такая даль и шиpь!..» Он так pешил. Я тоже так pешил. Потом пpошли не годы, а века. Где лес шумел – там плещется pека. А в целом ничего не изменилось: стpога закона старая строка. И бpаконьеp пиpатствует в ночи. В него pакеты садят скуpмачи. А он, pодимый, скоpчась за мотоpом, «казанку» молит: «Падла, пpоскочи!» Стpога статья закона и стаpа. Ему внушает pадио с утpа, что по вине таких вот бpаконьеpов не станет скоpо в Волге осетpа. Он думает: «Конечно, это да… Останется в pеке одна вода… И что печальней может быть на свете pешения наpодного суда!.. Но как смотpеть на голую витpину, когда обком смакует осетpину, когда кpугом такая даль и шиpь!..» Он так pешил. Я тоже так pешил.
Робин Гуд: Песня шерифа Ноттингемского Мы живем в лихое время - Жив, и славно если жив. Потому я в Ноттингеме Неотъемлемый шериф. Нету в Англии закона, И король незнамо где, Да, спасибо принцу Джону, А то вовсе быть беде! Но засела сила вражья, Много в Шервуде жулья, Обирают честных граждан До последнего белья. Я защитник потерпевшим - Обещаю: скоро тут Будет пойман и повешен Злой разбойник Робин Гуд. Я самим народом избран, Чтоб ни врали там лжецы, Мне порукой - бравый Гизборн И другие молодцы. Не сдадим устоев древних, Видишь, как они горят - Непокорные деревни Жжет налоговый отряд! Не терплю криминогена, Плетку добрую ценю, Я окрестность Ноттингема Непременно приструню. Так вот завтра на веревке Будешь ты качаться, плут, Шеф преступной группировки, Наглый парень Робин Гуд! Уволок отсюда - http://robinhood11.narod.ru/
Guy of Gisborne: Amen! * сцапал за шиворот * Говард Пайл ВЕСЕЛЬЯ ВРЕМЯ НАСТУПАЕТ Веселья время наступает, Когда томленье грудь теснит, Когда деревья расцветают, И пташка вить гнездо спешит. Тогда поют среди ветвей Кукушка, горлица лесная, Сладкоголосый соловей И певчий дрозд, не умолкая. Мне же малиновка - Робин дороже, Петь круглый год милый Робин мой может. Робин! Робин! Милый Робин! Будь такой, моя любовь: Не смолкай, Не улетай С приближеньем холодов! Весна приносит упоенье, Веселый гомон певчих птиц. Гуляют парочки, в смущеньи Юнцы глазеют на девиц. Тогда под солнцем оживают И первоцвет, и водосбор, В лесу фиалки расцветают, Ткут маргаритки свой ковер. Когда ж холода со снегами приходят, Лишь плющ зеленеет назло непогоде. Плющ зеленый! Стойкий, верный! Пусть же и твоя любовь Крепкой станет Не увянет От дыханья холодов! ОРИГИНАЛ: In the merry blossom time, When love-longings flood the breast, When the flower is on the lime, When the small fowl builds her nest, Sweetly sings the nightingale And the throstle-cock so bold; Cuckoo in the dewy dale, And the turtle in the wild. But the robin I love dear, For he singeth through the year. Robin! Robin! Merry Robin! So I'd have my true love be: Not to fly At the nigh Sign of cold adversity. When the Spring brings sweet delights, When aloft the lark doth rise, Lovers woo o\'mellow nights, And youths peep in maidens\' eyes, That time blooms the eglantine, Daisies pied upon the hill, Cowslips fair and columbine, Dusky violets by the rill. But the Ivy green doth grow When the north wind bringeth snow. Ivy! Ivy! Stanch and true! Thus I'd have her love to be: Not to die At the nigh Breath of cold adversity. И тут еще
Робин Гуд: Guy of Gisborne пишет: Милый Робин! Будь такой, моя любовь: Sir Guy??? What do you mean?)))
Раймунд де Клер: *машинально* Любовь зла...
Guy of Gisborne: Тфу, извращенец!
Робин Гуд: Guy of Gisborne *отряхивая капюшон* Сначала за шиворот хватаете и поете любовную песенку... Потом удивляетесь, что я Вас понял правильно Раймунд де Клер Но не так, как на это надеется козел вероятный возлюбленный)))
Guy of Gisborne: Робин Гуд За козла ответишь!
Робин Гуд: Guy of Gisborne Ну что ж Вы так все на себя сразу примеряете...
Guy of Gisborne: Потому что петля тебе пойдет и без примерки.
Робин Гуд: Guy of Gisborne А Вам - козлиный образ?) Или имелись в виду исключительно рога, копыта и хвост?
Блямс: Не поленился, сбегал на сайт, откуда потащена песня шерифа. И обнаружил под этой песней еще парочку классических народных баллад, причем автором двух из них указан - держите меня шестеро! - ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ!!!!!!! Кто не верит - пусть проверит: http://robinhood11.narod.ru/rasskaz/ballad4.htm
Рене Шанталь: Блямс *озадаченно* Данте? Что ж так скромно?)
Роберт Локсли: Блямс пишет: ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ!!!!!!! *удивился* А закинь-ка сюда ту балладу, строки из которой пошли ко мне в подпись...
Блямс: С удовольствием. На том сайте ворох - именно ворох - поэзии. Хорошая классика и фольклор - вперемешку с позорного качества поделками. Но есть одно малоизвестное, но чертовски удачное стихотворение А.ДОНЦОВОЙ. - До леса четыре мили. Я ранен стрелою в ногу. До леса четыре мили - и ближе небесный суд... - Ты рано туда собрался - молчи и не гневай Бога! Молчи, если только можешь, - а я тебя понесу. - В уме ты рехнулся, йомен? Я вдвое тебя тяжелее! Во мне же добрых семь футов - а ты мне был по плечо... - Не трать понапрасну силы. Оставим слова для женщин. Мы выберемся, увидишь, - а футы здесь ни при чём. - Ты весь в моей крови, парень! Зеленое стало красным! Добей меня, Бога ради - как друга прошу, добей! - Ну нет, помирать - так вместе! Не трать слова понапрасну. Мы будем идти - и точка, - а выбор оставь судьбе. - Все ближе и ближе топот! Послушай, тебя прикончат! Бросай меня здесь, ты слышишь? - Они уже на хвосте! - Колчан мой пока что полон - лови свою смерть, кто хочет! Собаки спасают шкуры - но мы с тобой не из тех. До леса четыре мили - и могут сто раз угробить. Ты волоком тащишь друга, стреляешь и вновь бежишь... - До леса четыре мили - в уме ты рехнулся, Робин? - Ну что же, могло быть и хуже - держись, потерпи, Малыш. Когда ножевые раны саднят и сочатся кровью, Когда одинок мой голос, а свод беспощадно сер, Во всю ширину экрана - как только глаза закрою - Я вижу дорогу в поле - и двое - противу всех! И что за смешные басни - истории всех Орестов! И что за убогий лепет - причины людских измен! И я за свою кончину - неведомы час и место - Одной лишь такой минуты у неба прошу взамен. Пускай не видать удачи. Пускай - пропадать-не-минуть, Пускай штурмовать до гроба твердыни всё тех же стен, Пускай на хвосте погоня - до леса четыре мили, Но было бы с кем, Всевышний! Но было бы только с кем. Вдвоём на открытом поле - хотя бы и против тыщи, По-волчьи оскалив зубы, роняя кровь, как росу... Звучит по векам и весям: "Оставь меня здесь, дружище!" Но есть неизменный отзыв: "Не бойся, друг, донесу!"
Клем Горластый: *Доставая арфу* Вы просите песен? Их есть у меня! Прошу не разбегаться, благородные господа и прекрасные дамы! Не пугайтесь, я же не своё пою! Песню сию сложила некая Лориэль! ЛОРИЭЛЬ ШЕРВУДСКАЯ ПЕСНЯ Куда я боль свою снесу, Что вечно сердце жжет? Когда прислушаюсь - в лесу Вдали поет рожок. Там тени на лесной траве В зеленых снах сплелись. Мой Дик ушел в зеленый лес. Вернись, мой Дик, вернись! И под небес осенний плач Я жду, я жду все дни, Когда его зеленый плащ Мелькнет в густой тени. Но снова день сменяет день, Меняет лес листву, Свистит стрела, хрипит олень И кровь течет в траву. Когда на Шервуд снег падет, И вьюги затрубят, И реки скроет синий лед, Устану ждать тебя. Но если вдруг душа в тепле О прошлом загрустит, Прими меня, зеленый лес, И Дику возврати.
Эдит де Клер: Не совсем уверена, что сюда... Поэтому прячу под кат. Это не стихи, но определенно песня П.Г.ВУДХАУЗ СЭР АГРАВЕЙН, РЫЦАРЬ КРУГЛОГО СТОЛА Sir Agravaine (1912) Однажды, гостя в старинном замке у своего друга, герцога, фамилия которого уходит слишком далеко в древность, чтобы дать хоть какой-то шанс произнести ее правильно, я случайно нашел старинный манускрипт, написанный готическим шрифтом. Он и послужил основой той истории, которую я собираюсь вам предложить. Мне, правда, пришлось ее немного подправить, так как авторы в те стародавние времена были слабо знакомы с законами композиции. Они старались набрать побольше воздуху и пробубнить все до конца, не размениваясь на остановки и диалоги. Кроме того, я немного сократил название. В оригинале оно звучало так: "История, рассказанная монахом Амвросием о том, как случилось, что добрый рыцарь Круглого стола сэр Агравейн Печальный отправился на спасение прекрасной дамы и после многотрудного путешествия и преодоления многих напастей получил ее сердце и руку и жил с ней долго и счастливо". Сказано, конечно, коротко и ясно, для того времени - в самый раз, но сейчас, в наши дни, у нас уж больно строги стандарты. Словом, ярд-другой мне пришлось отрезать. Итак, мы можем начать. Большой турнир был в полном разгаре. Весь день рыцари, разгоряченные взаимными обещаниями, бросались друг к другу на пики к пущему удовольствию публики. Глаза сверкали, платки взмывали в воздух, зычные голоса глашатаев призывали фаворитов расправиться со своими мускулистыми противниками. Галерка неистовствовала, ближе к арене слышались выкрики торговцев, предлагавших программки турнира и прохладительное. Шум и веселье царили в округе. По толпе пробежал шепот, и она замерла. На противоположных концах арены появились всадники в полном вооружении. Герольд поднял руку. - Леди и джентльмены! Галахад Воинственный и Агравейн Печальный. Галахад - в правом от меня углу, Агравейн - в левом. Оруженосцев просим покинуть арену. Кто-то попытался предложить один к шести на Галахада, но не нашел желающих. И осторожность эта была не без причины. Мгновением позже двое всадников встретились посередине ринга. Из клубов пыли с металлическим лязгом на землю упал сэр Агравейн. Он собрал себя, поднял и заковылял со сцены. Для него это не было необычным. По правде говоря, всю свою турнирную карьеру он только этим и занимался. Правда была и в том, что сэр Агравейн Печальный был не приспособлен для рыцарской жизни, и это знал. Такое знание и предавало ему тот оттенок меланхоличности, из-за которого он получил свой титул. До той поры, пока ко мне в руки не попал этот манускрипт, я думал (полагаю, как и все остальные), что любой рыцарь Круглого стола был образцом красоты и силы. У Мэлори вы не найдете ничего, что бы опровергало эту теорию, (у Теннисона - тоже). Но, по всей видимости, за круглым столом бывали исключения, и сэр Агравейн Печальный был из них главным. Казалось, положение его безнадежно. В этом мире есть место некрасивым и сильным; найдется место и слабым, но красивым. А если уж вам не повезло ни с первым, ни со вторым, приходится полагаться на собственные мозги. Во времена короля Артура они не применялись в домашнем хозяйстве, и спрос на них был совсем вялым. Агравейн был умнее, чем большинство его современников, но роста он был невысокого, три ускоренных курса по бодибилдингу заметных результатов не дали, в общем - с мускулами у него было плохо. Глаза у него были мягкие и кроткие, нос - вздернут, подбородок остро выступал из под нижней губы, как будто Природу во время работы над его лицом кто-то срочно отвлек, и ей пришлось долепливать его в спешке. Выступающие верхние зубы довершали картину, придавая ему сходство с испуганным кроликом. Немудрено, что с такими достоинствами он чувствовал себя за круглым столом печально и одиноко. В сердце своем он тосковал по романтике, но романтика его сторонилась. Леди при дворе просто его не замечали. Девы в беде, которые периодически забредали в Камелот, жалуясь на драконов или великанов, и спрашивали у короля, не отправит ли он с ними доблестного рыцаря, (примерно так сейчас вызывают полисмена). Но даже с ними у него не было ни одного шанса. Выбор обычно падал на Ланселота или другого любимца публики. За турниром следовал пир, куда все и пошли. Пир был веселый и оживленный: прекрасные дамы, доблестные рыцари, слуги, оруженосцы, охрана и местные жулики - все от души развлекались; все, кроме Агравейна. Он сидел в молчаливой задумчивости, не обращая внимания на насмешки. И когда его сосед, сэр Кэй, обратился к нему за поддержкой в споре о том, что сэр Гейн, может быть, и хорош в среднем весе, но слабоват на прямой удар, он не ответил, хотя по этому поводу у Агравейна была своя точка зрения. Тут в залу вошел воин. - Ваше величество, - вскричал он, - дама в беде! По залу прошло бормотание, и все заметно оживились. - Пусть войдет, - просияв, молвил король. Воин удалился. Рыцари за столом стали охорашиваться и подкручивать усы, лишь один Агравейн оставался безучастным. Ему случалось видеть это и раньше. Вся его манера красноречиво говорила: "А что толку?" Толпа у дверей расступилась и в зал вошла дама, при виде которой благородные рыцари побледнели от досады, ибо незнакомка была исключительно неприметной. Возможно, это вообще была единственная обычная девушка, которую они повстречали за всю свою жизнь, потому что никаких упоминаний о других обычных девушках в летописях не найдено. Рыцари смотрели на нее несколько рассеяно, ибо то были времена, когда тысяча клинков была готова в одно мгновенье встать на защиту беззащитной девы, с одним условием, - если эта дева прекрасна. Настоящий образец немного отличался от идеала, и поэтому никто из них толком не знал, что же именно предусмотрено для подобных случаев. Наконец король прервал неловкое молчание. - Э-э? - сказал он. Дама заколебалась. - Ваше величество, - вскричала она, - я в беде! Помогите! - Мы так и поняли, - ответил король, беспокойно оглядывая ряды смущенных рыцарей. - А в чем собственно... эээ... проблема? Каждый из моих доблестных рыцарей готов... эээ... встать на защиту дамы, - закончил он, умоляюще взирая на соратников. Как правило, такая речь служила естественным сигналом для оваций, но этот раз стояла гробовая тишина. - Готов и рад, - добавил король, чтобы заполнить паузу. - Это уж смею вас уверить. Так вы говорили?... - Я Ивонна, дочь графа Дорма с Холмов, - сказала девица, - и мой отец послал меня просить защиты рыцаря от свирепого дракона, который опустошает наши окрестности. - Дракон, джентльмены, - объявил король. Обычно это срабатывало. В те времена разобраться с драконом умел любой рыцарь, но на этот раз никто не шелохнулся. - Свирепый, - добавил он. Ответом было молчание. Король решил перейти к личным обращениям. — Сэр Гейн, наше собрание будет благодарно, если вы... Сэр Гейн сказал, что он как раз сегодня растянул связки. - Сэр Пеллис... Голос короля упал от неожиданной досады. Такого с ним еще не бывало. Сэр Пеллис сказал, что ему мешает вросший ноготь. Король с огорчением продолжил осмотр стола. Внезапно взор его просветлел. Из-за стола поднимался рыцарь. Это был Агравейн. - О! - только и произнес король. Сэр Агравейн невольно сглотнул слюну. Он нервничал, и нервничал так, как никогда еще в этой жизни. Ни разу не ходил он на такие задания, и он волновался как маленький мальчик, собравшийся первый раз в жизни прочитать вслух стихи. Его смущало не только то, что на него смотрели все, кроме одноглазого сэра Балина, который получил соответствующее повреждение на прошедшем турнире, но и то, что Ивонна, когда он поймал ее взгляд, явственно нахмурилась. Он тихо застонал. Эта леди, подумал он, хочет первоклассного товара, или никакого вовсе. Возможно, ей не удастся заполучить Ланселота или Галахада, но она не собирается довольствоваться половиной порции. Дело в том, что сэр Агравейн влюбился в нее с первого взгляда, с первой секунды. Для других она казалась заурядной и непривлекательной, для него - была Королевой Красоты. Его удивляла реакция остальных рыцарей. Он предполагал, что будет настоящая потасовка за эту сказочную привилегию, и был поистине озадачен, заметив, что из присутствующих встал только он. - Это, - сказал король девице, - сэр Агравейн Печальный. Вы принимаете его защиту и покровительство? Агравейн затаил дыхание, но все было в порядке - девица учтиво поклонилась. - Тогда, Агравейн, - сказал король, - лучше не откладывать. Полагаю, дело срочное, время не ждет, и драконы, э... а... - тоже. Десять минут спустя Агравейн и его дама были в пути. Первое время они ехали молча. Дама, была погружена в размышления, а в голове у Агравейна проносился целый вихрь идей, который кружился вокруг основной мысли, заключавшейся в том, что он, сохнувший по романтике, эту романтику сполна получил. Дракон! Да к тому же свирепый. Абсолютно ли он уверен, что сможет урегулировать проблему? Конечно, хорошо в таких случаях иметь предварительный опыт, но думать об этом поздно. По дороге у него даже возникла идея заехать к мудрому Мерлину и получить магическую настойку против драконьих укусов, но кто знает, кусаются ли драконы? Может быть, они только дышат огнем, или оглушают рыцарей хвостом? Таких опасений были десятки. Ему, конечно, не следовало уезжать так опрометчиво, не вооружившись подходящими знаниями. Он уже был готов объявить, что только что вспомнил о совершенно неотложном деле, но, взглянув на даму своего сердца, отмел все сомнения. В конце концов, что такое смерть по сравнению с рыцарским долгом? Он осторожно кашлянул и вывел даму из задумчивости, осведомившись: - Едем к дракону? - Ужасное создание, сэр рыцарь, - отвечала она. - Дышит огнем, не дает никому покоя. - В самом деле? - посочувствовал Агравейн. - А какого он... э-э... размера? - Сам он толще, чем десять самых толстых деревьев, а голова достает до небес. - Не может быть! - задумчиво сказал Агравейн, и добавил. - Хм... - О, сэр, прошу вас, будьте осторожны! - Буду, - ответил рыцарь, и редко когда он был так уверен в своих клятвах. Будущее казалось ему исключительно мрачным. Все призрачные надежды на то, что данный дракон окажется сравнительно небольшим и вполне безобидным, испарились. Да, - это не какой-нибудь там рахитичный дракончик! Подумать только, с десять деревьев! И огнем дышит... Скорее всего, не удастся испортить ему желудок. Проглотит как соленый орех. По ходу их разговора на горизонте появилось серое пятно. - Взгляните! - сказала дама. - Это замок моего отца. Вскоре они въехали по подвесному мосту в массивные ворота, которые с лязгом за ними захлопнулись. Пока он спешивались, навстречу к ним вышел незнакомец. - Отец, - сказала Ивонна, - разреши представить тебе доброго рыцаря сэра Агравейна, который любезно согласился... Агравейну показалось, что она немного колеблется. - Потягаться с драконом? - подсказал отец. - Замечательно! Входите, входите! Граф Дорм был невысокий пожилой человек, как показалось Агравейну, - с заговорщицкими наклонностями. У него были близко посаженные глаза и переслащенная улыбка. Даже Агравейн, который был настроен любить по мере возможности всю семью Ивонны, испытывал к нему антипатию. Конечно, под личиной мошенника типа "похититель болонок" могло скрываться золотое сердце, но сам его внешний вид приливу симпатий не способствовал. - Очень хорошо, с вашей стороны... - начал граф. - Что вы, что вы! - откликнулся рыцарь. - Я слышал, у вас здесь дракон. - Да, есть такая напасть, - согласился хозяин. - Но мы все обсудим за ужином. В те времена в хороших домах Англии всех усаживали за один стол. На самых почетных местах сидели гости, далее шли места хозяев, а прислуге оставалось сидеть на сквозняке у дверей. Свита у графа Дорма была небольшой, но свои количественные недостатки она с лихвой заменяла качественными достоинствами. Ни с одним, кто сидел с дальней стороны стола, Агравейн не пожелал бы встретиться в темном парке. Особенно выделялся субъект, с которым он согласился бы встретиться только в том случае, если на его стороне будет дракон, и не самый мелкий. Голос хозяина вывел его из задумчивости: - Надеюсь, вы не устали после путешествия, сэр Агравейн? Моя дочурка вам не докучала? Мы здесь народ тихий, как церковные мыши, но постараемся сделать ваш визит увлекательным. Агравейн считал, что по части развлечений с него хватит и дракона, о чем не замедлил упомянуть. - Ах, да, дракон, - сказал граф Дорм. - Совсем про него забыл. Надо будет обсудить этот вопрос, но не сейчас, позже. Его взгляд встретился со взглядом Агравейна, и он улыбнулся слабой, неискренней улыбкой. Тут рыцарь поймал себя на мысли, что что-то нечисто с этим замком и его обитателями. Постепенно к нему стала приходить уверенность, что вокруг него плетутся интриги, расставляются сети, ведется нечистая игра... короче, - он становится жертвой коварного заговора. В воздухе ощущалась зловещая таинственность, которая действовала ему на нервы. Когда злобный дракон мародерствует в округе, и рыцарям Круглого стола посылают сигнал бедствия, каждый вправе полагать, что проблема мерзкой рептилии станет пунктом номер один. Но в поведении хозяина явно просматривалась тенденция обойти этот вопрос. Как только заходила речь о драконах, он сразу становился каким-то скользким и обтекаемым. Это было в высшей степени странно, и напоминало звонок в полицейский участок с единственной целью - обсудить результаты футбольного матча. По телу Агравейна разлилась волна недоверия. Ему живо вспомнились рассказы о разбойниках, которые заманивают простодушных рыцарей в замки и держат их там, а честной народ, нервно подбадриваемый друзьями потерпевшего, скидывается по кругу на выкуп. Не это ли его случай? Манеры и улыбка хозяина могли бы удовлетворить любой состав присяжных, и те единодушно вынесли бы ему обвинительный приговор, не покидая зала суда. С другой стороны, он отец Ивонны. Разум сэра Агравейна отказывался записывать такую девушку в его сообщницы. Конечно, у графа Дорма, просто не совсем удачная манера, или же он страдает каким-нибудь лицевым тиком, придающим его улыбке двусмысленное значение... Как бы там ни было, Аграйван высказал твердое намерение не расставаться с доспехами и мечом, когда граф беспечно предложил отдать их слугам для полировки. Рыцаря смутило, что он не стал на этом настаивать. Рассматривая предмет с философской точки зрения, сэр Агравейн понимал, что на самом деле его вооружение большого значения не имеет. Для громил из свиты его меч не опаснее зубочистки. И он продолжил трапезу, полный дурных предчувствий. Трапеза эта была обстоятельной, не перекус на работе. Начавшись рано, она закончилась в те часы, когда Агравейну уже хотелось спать. Его комната была на самом верху восточной башни. Она ему понравилась, хотя, на критичный взгляд, слишком уж толсты решетки. Дверь была добротная, дубовая, прошитая железными скобами, а на окне темнел занятный узор из массивных железных прутьев. Только Агравейн закончил тщательный осмотр, как в комнату вошла Ивонна, бледная и запыхавшаяся. - Бегите! - прошептала она. Если бы вам довелось провести ночь в мрачном замке, принадлежащем совершенно незнакомому человеку с бегающими глазками и приторной улыбкой, а зайдя к себе в номер, вы обнаружили бы крепкую дверь и окно с металлическими узором, и сразу после вашего открытия к вам забежала бы бледная и запыхавшаяся девушка, шепча "Бегите", вам бы это показалось немного странным. Показалось это странным и Агравейну. - А? - сказал он. - Бегите! - повторила она. - Бегите, сэр рыцарь! В коридоре послышались шаги. Девушка испуганно оглянулась. - Что здесь происходит? В полумраке коридора показался граф Дорм. В его голосе слышались неприятные нотки. - Ваша дочь зашла сказать, что завтрак будет... - начал Агравейн. Фраза осталась незаконченной. Резким движением граф захлопнул дверь прямо перед его носом. С другой стороны послышался лязг ключей и скрежет засова. Он оказался в ловушке. Тем временем снаружи граф схватил свою дочь за руку и в отеческом тоне устроил ей небольшой допрос. - Что ты ему сказала? Ивонна не дрогнула. - Я уговаривала его бежать. - Если он захочет покинуть этот замок, - мрачно заметил граф, - он его покинет. - Отец, я не могу!... - Чего это ты не можешь? - Не могу. Он крепче сжал ее руку. С другой стороны двери слышались приглушенные удары по мореному дубу. - Да? - сказал граф Дорм. - Не можешь? Хорошо, а теперь послушай. Никуда ты не денешься. Конечно, жаль, что не нашлось кого-нибудь получше... - Отец, я люблю его. Он отпустил ее руку и озадаченно взглянул на нее в неровном свете факелов. -Любишь? - Да. - М-дэ... Ну хорошо. Не поймешь этих женщин! - заключил он и отправился вниз по лестнице. Пока проходили эти загадочные переговоры, Агравейн, поняв всю обоснованность своих опасений, колотил в дверь. Несколькими минутами позже он осознал, что дверь не разломает, и сел на кровать, чтобы обдумать положение. Не имея намерения обманывать уважаемого читателя, скажем, что главной его эмоцией было несказанное облегчение. Все говорило в пользу той теории, что никакого дракона нет, и ему не надо страдать, что он никогда не боролся с чудовищами, имеющими привычку пожирать неудачливых рыцарей. Вся эта затея не нравилась ему с самого начала. Хотя он и был готов к испытанию, но мысль об его отмене ему понравилась. Внимание его обратилось к неопределенному будущему. Это заключение могло означать одно, - финансовые потери. Но он был богат, и это его не беспокоило. Когда ситуация переходит в чисто деловые рамки, всегда есть возможность договориться. Как и подобает истинному философу, он решил, что дальше сидеть не стоит, и спокойно лег спать. Когда солнце уже пробивалось сквозь оконную решетку, его разбудило появление великана, принесшего ему завтрак. Он различил в нем одного из громил, сидевших вечером на другом краю стола. Вся его внешность - густая рыжая шевелюра, мохнатые брови, сильно косящие глаза, говорила о том, что ее обладателю вообще нет необходимости разговаривать. На все попытки завязать беседу он отвечал только ворчанием и вскоре покинул комнату, закрыв за собой дверь. Вечером его заменил другой примерно такого же размера и такого же уродства. Все его отличие заключалось в том, что он даже не ворчал. Приятная беседа, судя по всему, была не в ходу у слуг этого замка. Следующий день прошел без инцидентов. С утра еду принес рыжий ворчун, вечером - рыжий молчун. Жизнь текла мирно, но несколько однообразно. Вскоре Агравейн пришел к заключению, что было бы неплохо ее немного разнообразить. И ему это, кажется, удалось. Он уже собрался, заснуть, как за дверью послышались сердитые голоса, и он напряг внимание. По-видимому, происходило что-то странное. Наконец, ему удалось разобрать слова. - С кем я видел тебя на дороге? - С кем ты видел меня на дороге? - Кто это с тобой шел? - А кто с тобой шел? - А почему со мной кто-то шел? - А почему со мной кто-то шел? Значение всех эти фраз осталось для Агравейна полной загадкой. На самом деле, ему посчастливилось услышать первый разговор, положивший начало последующему расцвету мюзик-холла. Многие годы спустя схожие строки стали известны всей Великобритании, от столицы до самых глубин, но в те времена, диалог остался незамеченным. Голоса становились все громче, и посвященному слушателю было бы понятно, что скоро в ход пойдут кинжалы, эти неуклюжие предшественники полицейских дубинок. Но для Агравейна, в этих делах неопытного, последующие события явились полной неожиданностью. Сначала он услышал звук приглушенного падения, затем шаркающие звуки, стоны и, наконец, тишину. После этого, к своему удивлению, послышался лязг отпираемого засова. Дверь распахнулась и в проеме показалась женская фигура, а за нею бесформенная масса, в которой он верно опознал остатки своих тюремщиков. - Это я, Ивонна, - сказал женский голос. - Что случилось? - Я их перессорила. Они такие ревнивые... Я им просто сказала... и вот, пожалуйста! Она взглянула на груду тел и невольно поежилась. Агравейн понимающе кивнул. - Жаль, что кухарка останется без жениха. - Мне все равно. Я сделала это для вас. Идемте. Мы теряем время. Я вас спасу. Человек, запертый на два дня в маленьком помещении, охотно принимает приглашение размять свои кости. Он молча проследовал за ней, и под покровом темноты они вместе прокрались до зала. Откуда-то доносились голоса слуг. Ивонна тихо открыла маленькую дверцу, и, пройдя в нее, Агравейн обнаружил, что они у стен замка. - Прощайте, - сказала Ивонна. Наступила заминка. Агравейн счел необходимым проанализировать ситуацию. С одной стороны, он был рад оказаться на свободе, с другой - он расставался с Ивонной. Он взглянул на небо, на стены, и шагнул обратно. - Я не уверен, что хочу уходить, - сказал он. - О! Беги, сэр рыцарь! Беги! - вскричала она. - Ты не поняла, - решил объясниться рыцарь. - Я не хочу сказать ничего дурного о твоем отце, но мне показалось, что... говоря без предрассудков... короче, речь шла о выкупе? Ну что ж, я вполне способен... - О нет! - сказала она дрожащим голосом. - Ему не нужен выкуп. - Он что, просто любит похищать? - Нет, нет... я не могу об этом говорить. Беги! - Да почему? Она замолчала, потом, решившись, быстро начала: - Что ж, я скажу. Слушай. У моего отца шесть детей, и все - дочери. Мы бедны и всю нашу жизнь нам придется провести в этом захолустье. Не имея возможности выдать нас замуж, отец впал в отчаяние. Потом он сказал: "Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе". Мою старшую сестру он послал в Камелот просить помощи от трехголового великана. Никакого великана, конечно, не было, но она получила сэра Саграмора. Он, должно быть, был известен при дворе? Агравейн кивнул. - Моя старшая сестра очень красивая. В первый же день сэр Саграмор напрочь забыл о великанах. Его больше интересовали котята, которые резвились у нее на коленях. А через два месяца справили свадьбу. Потом отец послал мою сестру Элину просить защиты от единорога. - Кто же выпал ей? - Сэр Малибран из Девона. Они поженились через три недели, и мой отец... нет, не могу продолжать. Все и так понятно. - Основную идею я понял, но в моем случае... - Ты должен был жениться на мне, - тихо проговорила она, но губы ее дрожали. Агравейн почувствовал тупую боль в сердце. Он знал, что его мечтам не суждено сбыться, но еще не имел тому подтверждений. Сейчас все стало ясно. - И ты, конечно, поспешила от меня избавиться... Я так и думал. Ну что ж, я не тщеславен. Прощай. Он повернулся, но она громко вскрикнула. - Ведь я же тебя спасаю! - Спасаешь? Я полюбил тебя, как только увидел. У нее захватило дыхание. Они взглянули друг другу в глаза при свете звезд, и она обняла его. - Агравейн! Он заключил ее в объятия. Для новичка у него получилось очень даже неплохо. Шесть месяцев спустя, Агравейн, заехав в лес, решил зайти к мудрецу. В те дни почти каждый, кто не был полным идиотом, мог устроиться мудрецом. Для этого было необходимо жить в лесу и отрастить большую белую бороду. Мудрец, к которому обратился Агравейн, по какому-то чудесному совпадению, действительно обладал кое-каким здравым смыслом. Он внимательно выслушал историю рыцаря. - Это так меня озадачило, - говорил тот, - что я решил получить консультацию квалифицированного специалиста. Взгляните на меня. Что вы думаете о моей внешности? Не бойтесь, говорите. Правда, я самый уродливый человек в Англии? - Ну, может быть не стоит так преувеличивать? - вежливо заметил мудрец. - Да все так думают. Все, кроме моей жены. Она говорит, что я красавец. Вы знаете Ланселота? Она говорит, что он со мной и рядом не стоял. Что вы на это скажете? И вот еще: для меня совершенно очевидно, что моя жена - одно из самых красивых существ на земле. Я видел многих при дворе, и скажу вам, она им не чета, но сама почему-то себя не ценит. Что вы на это скажете? Мудрец погладил седую бороду. - Сын мой, - начал он, - все очень просто. Настоящая любовь слепа, она не обращает внимания на мелочи. - В самом деле? - Вы - родственные души. Поэтому то, что снаружи, не так уж и важно. Настоящая любовь - волшебница, посильнее, чем Мерлин. Она играет странные шутки с человеческим зрением. - Это да. - Или скажем так: любовь, - великий скульптор. Она берет глину и создает из нее божественные создания. - Кажется, я понял. Но мудрец только начал расходиться: - Или возьмем к примеру... - Я понял. Я, пожалуй, пойду. Жена будет ждать к обеду, - поспешил попрощаться Агравейн. - Мы можем представить ее как ... - Да, да, да. Прощайте. Мудрец обречено вздохнул. - Всего хорошего, сэр рыцарь, - сказал он. - И не забудь оплатить мне по счету. Агравейн вскочил в седло и поскакал, дивясь чудесам, которые мы порой встречаем в жизни. Перевод С. Кузнецова (Ссмита) (2003) © http://wodehouse.ru/texts/ss05.htm
полная версия страницы