Форум » Старая добрая Англия - сентябрь 1193 года » "Мы смотрели друг другу в глаза, и я видел только себя, а она лишь себя видела" (с) » Ответить
"Мы смотрели друг другу в глаза, и я видел только себя, а она лишь себя видела" (с)
Фулк Кавергем: Донингтонская часовня, ночь с 5 на 6 сентября
Ответов - 24, стр:
1 2 All
Фулк Кавергем: С замиранием сердца Фулк переступал порог часовни, где его ожидала новая встреча со сквайром Шанталем, с милой его сердцу Рене, с нареченной барона Кавергема леди Марией Нейвур... Лешак, вполне ясно отдававший себе отчет во всех остальных своих поступках, становился поразительно слеп и доверчив, когда дело касалось ее, и это было тем удивительнее, что он сам понимал это. Фулк мало знал о женщинах, еще меньше - о правилах куртуазной любви, но Рене, сколько он успел понять, не лучше разбиралась в мужской природе, равно как и в мудрствованиях менестрелей, наверное, поэтому Фулку и было спокойно в ее обществе... Кавергем досадливо встряхнул головой - ну вот, снова воспарил в горние выси, позабыв о том, что Рене отнюдь не жаждет нового свидания с ним. Он омочил пальцы в кропильнице, с чувством перекрестился, взывая к Господней милости, и шагнул к алтарю.
Рене Шанталь: Часовня замка в темноте казалась больше и величественнее, чем была на самом деле. Мария по-мальчишески тряхнула головой, отгоняя призрак подступившего сна. Ей страстно хотелось влезть в мужской костюм и скакать прочь от Донингтона, но... Конь ее теперь находился неизвестно где, а вот судьба ее старшего брата должна была решиться в ближайшие несколько часов. И произойдет это здесь, в Донинтоне... Тяжелая дверь часовни едва слышно скрипнула, пропуская девушку вовнутрь. Мария никак не ждала, что Лешак уже окажется здесь, и оттого замерла на пороге, сражаясь с первым порывом – прямо в спину ему вывалить десяток обвинений.
Фулк Кавергем: Фулк услышал ее легкие шаги и медленно обернулся, жаждая увидеть Рене и одновременно смакуя миг ожидания. Кавергем чувствовал себя едва ли не Адамом в райском саду - он, она и Господь, читающий в сердцах. Оставалось только выяснить, какой змей посеял смуту в душе Рене. Фулку очень хотелось заключить свою даму в объятия, но он с трудом подавил это кощунственное желание, ограничившись учтивым поклоном: - Леди Мария... В платье она действительно была дама де Нейвур, почти совсем чужая и немного отрешенная, и у Фулка не повернулся язык заговорить с ней иначе, как повел бы он беседу со сквайром Шанталем. - Я благодарен вам за возможность снова увидеться и готов порадовать вас новостями о судьбе графа Винчестера.
Рене Шанталь: - Порадовать? – холодно переспросила девушка, пытаясь не так завороженно смотреть в глаза разбойника – первого настоящего предателя, которого она видела в своей жизни. По крайней мере – видела так близко. Как славно, что рыжему менестрелю удалось не сунуться в это осиное гнездо, каким стал Донингтон... Интересно, при графе Винчестере это было такое же мрачное место? - Я очень рада, что вас не повесили, мессир. Но не я ли просила вас не попадаться мне на глаза? Или вы считаете, что сможете убедить меня, что ваше предательство – не что иное, как служение Англии? Было невероятно странно кидать такие слова в лицо человеку, которого еще утром «сквайр Шанталь» уговаривал поберечь себя и не рисковать зря. «Как быстро бежит время», не к месту подумала Мария, подавляя желание развернуться и уйти. Ей нужен был его ответ.
Фулк Кавергем: Фулк приблизился на шаг, накрывая Рене своей тенью, как плащом. - Полагаю, что смогу, - промолвил он негромко, но уверенно. Кавергема просто-таки умиляло сложившееся положение - да, он был лжецом, но почему-то девушка увидела обман именно там, где его не было. - Я намереваюсь не далее, чем завтра вечером, освободить из донингтонского подземелья моего сеньора, мессира де Квинси. Смею вас уверить, для принца Джона это будет очень неприятным известием. Он на мгновение замолчал, перебирая в памяти все предъявленные Рене обвинения. - Что до судьбы сэра Роберта... Если я и ввел вас в заблуждение, то только потому, что пребывал в нем сам. В чем еще моя вина, Рене?
Рене Шанталь: «Он собирается освободить Винчестера?» Девушка даже забыла сделать шаг назад, как собиралась. - Откуда Бокур знает, что Лионель замешан в этом деле? – уже не так уверенно, значительно понизив голос, поинтересовалась она. – Беркли сказал мне сегодня... Откуда ему знать? Лешак продолжал звать ее выдуманным именем, и звучало это, признаться, куда лучше, чем холодное «леди Мария», которое сегодня с какой только интонацией не звучало... Холодное пренебрежение командора, насмешливость Бокура, жадный интерес любопытных фрейлин – все это в памяти девушки сейчас сливалось в один едва понятный гул. День был очень, очень тяжелым, и утомил сильнее, чем вся поездка до Ашби. По крайней мере, так казалось сейчас.
Фулк Кавергем: - Может быть быть, Беркли так хорошо осведомлен именно потому, что и является тем самым предателем? - мягко промолвил Фулк, почувствовав, что Рене начала прислушиваться к его словам. - Он состоит на службе у Джона, он сопровождал принца в Ашби и сейчас тоже находится при нем. Я же провел последние полгода в лесу, как одичавший пес; не дальше как сегодня днем вы сами вынули меня из петли. Что же могу знать о планах Джона я и что может быть известно Бокуру? Кавергему нестерпимо хотелось взять девушку за руку, будто это могло остановить Рене, если ей вздумается уйти, наскучив их беседой.
Рене Шанталь: Губы Марии дрогнули в намеке на усмешку. - Полгода в лесу... – проговорила она задумчиво. – Знаете, лорд Беркли сегодня обещал познакомить меня с бароном Кавергемом. Девушка смотрела на Лешака почти доброжелательно, но улыбка, все-таки появившаяся на ее лице, отдавала неприкрытой насмешкой. -Похоже, вы весьма дружны, а? Барон Кавергем?
Фулк Кавергем: На мгновение вид у Фулка сделался такой ошалелый, будто ему на голову рухнуло старинное резное распятие. Он полагал, что вполне достаточно одного самозванца, желающего именоваться благородным именем барона Кавергема, по меньшей мере, у Лешака из Ашби были к тому законные основания. Ну, относительно законные... Фулка внезапно осенило, и он сумел снова взглянуть в лицо Рене, прямо и открыто, как человек, чья совесть кристально чиста. - Не припоминаю, говорил ли я вам, что мы с братом после осады Никосии числились умершими? Весть об этом достигла Англии задолго до того, как мой брат действительно пал в бою, а я решил вернуться домой. Владение признали выморочным и передали под опеку шерифа Лестера. Очевидно, Джон уже нашел нового вассала, - Фулк дернул щекой, вообразив себе этого новоиспеченного барона.
Рене Шанталь: - У вас на все есть ответ, - беззлобно констатировала девушка, задумавшись на мгновение – а что, если граф Винчестер как раз имел в виду не этого барона Кавергема, а того, другого, с которым ее обещал познакомить Бокур? Да нет, не может такого быть... Обращаться за помощью к вассалам принца – это было бы слишком. Мария готова была поверить Лешаку, но поверить с оглядкой – если завтра Роже де Квинси действительно покинет подземелья Донингтона, значит, Лешак не солгал. В часовне было холодно, и «сквайр Шанталь», отвлекаясь от размышлений о большой политике, вдруг понял, что еще немного, и он замерзнет окончательно. Фамильное упрямство требовало сохранять вид беспристрастный и независимый, негромкий голос здравого смысла намекал на то, что в Донингтоне новоявленную фрейлину ждет теплая постель. На этот раз Нейвур проигнорировала и здравый смысл, и собственное упрямство. - Значит, вы собираетесь сдержать свое слово... – девушка закусила губу, как делала всегда в минуты особо тяжких раздумий, и вдруг сменила тему. – Лорд Беркли сегодня сделал мне предложение руки и сердца, мессир. Когда-то я подарила вам свою лошадь. Вы сможете достать для меня другую? Я верну ее вам, как только смогу.
Фулк Кавергем: На скулах Фулка заиграли желваки, стоило Рене упомянуть о брачном предложении Бокура, так что он даже не удивился переходу к вопросу с лошадью, ибо попросту не услышал этой части. Чем бы не руководствовался сир Эдмон, прося руки леди Марии, Кавергем полагал это личным оскорблением. Хотя она не упомянула, какой ответ дала новоявленому жениху, однако же вполне могла воспользоваться положением невесты, чтобы оказаться в его замке и навести справки о судьбе Роберта. - Если милорд Беркли будет вам докучать подобными речами, - очень мягко промолвил Фулк, - я его охолощу своеручно. Я намерен сдержать свое слово не только в той части, что касается графа Винчестера, сквайр.
Рене Шанталь: У Рене пропал дар речи. Она смотрела на Лешака и пыталась понять - шутит он сейчас или говорит всерьез? До этого момента его утреннее обещание казалось достаточно жестокой шуткой. А сейчас... Это что же, он всерьез намерен... Девушка наконец обхватила себя руками и с укоризной глянула на разбойника. - Ну хватит, мессир, - мягко попросила она. - Пошутили, и будет. Помимо желания "сквайра" в ее голосе прозвучало что-то лишнее, что-то такое, чему явно не место было в разговоре, где она занимала обвиняющую сторону. Это "что-то" было родом из сегодняшнего утра, и Мария смутилась. Словно в попытке тут же исправить оплошность, она уже твердо повторила: - Хватит. Я не намерена требовать у вас выполнения этого обещания.
Фулк Кавергем: Если бы у Фулка имелся роскошный плащ с меховым подбоем, он бы немедленно накинул его на плечи Рене, чтобы согреть возлюбленную, но, коль скоро подобного блеска пока не предвиделось, сейчас Лешак мог только заключить девушку в объятия. Жест получился таким естественным, будто он уже тысячи раз делился с ней своим теплом, и до сих пор не наскучил этим. - Вы озябли, - заметил Кавергем, как бы извиняясь за допущенную вольность. - Конечно, мы с вами не так давно знакомы, Рене, но вы могли заметить, что с серьезными вещами я шутить не склонен. Я думаю о вас, как о нареченной невесте.
Рене Шанталь: - Сквайр Рене вам нравится больше, чем леди Нейвур? – Мария уткнулась лбом в грудь разбойника. Она очень, очень устала, и Кавергем делился сейчас чем-то большим, чем просто теплом. - Я хочу домой... – чуть слышно пожаловалась девушка, прислушиваясь к дыханию мужчины. – Я хочу домой, но я не могу вернуться, это так плохо... Если бы младшая из Нейвуров услышала, что говорит, она бы ужаснулась. Но усталость брала свое – самоуверенный «сквайр» временно стал тем, кем был на самом деле, и оставалось только радоваться тому, что на этот раз Лешак не был склонен ее высмеивать.
Фулк Кавергем: Фулк вполне понимал ее чувства, потому что ему самому невыносимо хотелось вернуться в Кавергем, ставший для него чем-то вроде английского Иерусалима, святыней близкой и одновременно недоступной. - Потерпи немного, - прошептал он, прижимаясь щекой к ее макушке, - уже скоро, моя хорошая, совсем скоро мы будем дома... Тонкое полотно покрывала казалось Кавергему грубым, как мешковина, и он потихоньку стянул его с волос Рене, чтобы ощущать ее близость еще острее. Фулк нежно перебирал густые пряди, успокаивающе касался губами то виска, то ушка, гладил напряженные плечи девушки, и сам в эти мгновения искренне верил в то, что нашептывал ей.
Рене Шанталь: Марии казалось, что она засыпает, и сон был уютным и добрым. Просыпаться не хотелось до ужаса, и она шагнула навстречу этому сну, подставляя лицо под поцелуи так, словно наслаждалась теплом солнечных лучей. Лжец?.. Предатель?.. Все это казалось чем-то неважным, он был ей нужен. Человек с десятком имен, лесной бродяга, грабитель, графский вассал, крестоносец... Разный и сохраняющий постоянство только в одном – из кольца его рук не хотелось уходить.
Фулк Кавергем: Фулк взял ее лицо в ладони и, осмелев, стал целовать Рене в губы, позабыв об укоризненных взглядах святых с образов. Господа должно страшиться, старших - почитать, меньших - неуклонно вести по стезе добродетели, и нет места слабости, ведущей к греху. О да, Кавергем предостаточно наслушался об этом в монастыре, и у странствующих проповедников, и от священников в Палестине. И его не покидало ощущение, будто у него прямо из-под руки крадут что-то очень важное и нужное. - Любовь моя... - само собой вырвались у него слова, которые он никогда прежде не произносил даже мысленно.
Рене Шанталь: Рене открыла глаза, в которых засверкало озорство, и с усмешкой заметила: - Кара Господня, не иначе. Так вам и надо, будете знать, как грабить путников... До губ разбойника она не дотянулась, и поцелуй пришелся в подбородок. - Так я могу с чистой совестью сказать лорду Беркли, что вы меня... Э-э... Обесчестили и замуж я за него выйти не могу?.. Как ни старалась Нейвур сохранить серьезный вид, при последних словах она смутилась и уже привычно спрятала лицо у Фулка на груди. - В монастырь отправят... На хлеб и воду. Но лучше, чем в Беркли, правда?
Фулк Кавергем: Фулк очень живо припомнил свои утренние терзания, в результате которых леди Мария покинула разбойничье становище такой же нетронутой девицей, какой в него прибыла. Он сомневался, что Беркли смутит мнимое бесчестье наследницы Маунт-Нейвура, тем более, что правда легко может открыться, стоит сиру Эдмону обратиться к повитухе или самолично устроить проверку... У Кавергема снова свело скулы, будто оскоминой. - Вам нечего делать ни в Беркли, ни в монастыре, я уж позабочусь, чтобы вы туда не попали, даже если мне придется остановить на большаке свиту королевы Сицилийской, - он попытался подражать тону Рене, получилось почти удачно.
Рене Шанталь: Девушка вопросительно приподняла бровь. Ей весьма смутно представлялось, как это горстка лесных разбойников будет задерживать свиту Ее Величества. Да что это творилось с Лешаком, который еще вчера казался на редкость здравомыслящим человеком? - Помогите лучше графу, это должно быть проще... - на всякий случай попросила она, хоть и подозревала, что разбойник в кои-то веки начал шутить. С напускной небрежностью Мария повела плечом: - Пока мне не грозит ни то, ни другое. Если Беркли попросит моей руки у принца, принц ему вряд ли откажет... Но вряд ли Бокур был серьезен, когда говорил о свадьбе. В конце-то концов, я дочь и сестра его кровных врагов.
Фулк Кавергем: Кавергем с искренним умилением взглянул на Рене. Сколько он знал Роберта, Нейвур не производил впечатления человека не от мира сего, но, очевидно, отец и брат слишком старательно охраняли девушку от всяких треволнений. - Глядя на вас, он видит башни Маунт-Нейвура, - пояснил Фулк, продолжая обнимать ее за плечи. - Для Бокура будет неважно, что вы его ненавидите, если он сумеет заполучить ваше приданое. Лешак едва не добавил, что сир Эдмон вряд ли воспримет женщину как серьезную угрозу собственной безопасности, но благоразумно смолчал, не желая задеть Рене. Время утекало, как песок сквозь пальцы, скоро ее могли хватиться, а приходилось говорить о вещах малоприятных, хотя и остро насущных. Фулк бережно погладил Рене по щеке тыльной стороной ладони, будто опасался оцарапать мозолистой лапой. - А знаете, кого вижу я? - спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Самую чудесную и удивительную девушку от Акры до Ашби.
Рене Шанталь: Второй раз за эту ночь «сквайр Шанталь» не нашелся с ответом. Только изумленный взгляд мог подсказать Фулку, что девушка думает о человеке, который еще вчера только что вслух не именовал ее досадной обузой и буквально во сне видел, как от нее избавиться. Пытаясь сделать это по возможности ненавязчиво, Рене приложила ладонь ко лбу разбойника – мало ли, подхватил горячку, он же в холодной землянке живет... Ненавязчиво не получилось, а лоб Фулка не казался таким уж горячим, и девушка смутилась. - Любовь моя?.. – переспросила она со странной интонацией, так, что непонятно было, цитирует она Лешака или прислушивается к звучанию этих слов.
Фулк Кавергем: - Да, - уверенно подтвердил Фулк, ловя ее руку и поочередно целуя пальцы. - Да, моя. Выше его сил было отступиться от Рене во второй раз, в конце концов, он был всего лишь человеком, а не каменным идолом, и сейчас был наедине с самой желанной, самой прекрасной в мире... Он искоса бросил взгляд на алтарь, на мерцающие в сумраке лампадки. Божеское это или людское? Зачем Господу резные доски и горящее в плошках масло? Что есть большее святотатство - предаваться в храме любви или ненависти, преступая все заветы Христовы? Он легко подхватил Рене на руки и шагнул к двери.
Фулк Кавергем: Эпизод завершен
полная версия страницы