Форум » Архивы » "О вольных стрелках" - "Ночь, улица, трактир", 30 апреля 1193 года » Ответить
"О вольных стрелках" - "Ночь, улица, трактир", 30 апреля 1193 года
Роберт Локсли: Ночь, Ноттингем.
Ответов - 2
Жиль Марто-д'Э: - Ты куда собрался, рифмач? - спросили сразу три сорванных голоса. Но каждый прозвучал по-своему. Вот она - прелесть народного хора. Вроде бы вместе со всеми, но каждому ясно, что ты - особенный. - Наружу. Воздуха глотнуть. - Глотни лучше бренди! - выдал примолкший было портной, протягивая бутылку. - Покорнейше благодарю, но я всё-таки выйду. А если луна понравится мне больше, чем ваши пьяные рожи, то там и останусь, - сказал Жиль. - На всякий случай: спасибо за вечер! Пели все замечательно! - И стражников уделали!!! - разошёлся портной, предварительно глотнув из той же бутылки. Весёлый хор ответил ему дружным хохотом. Напоследок ущипнув служанку, Жиль Марто-д'Э вышел на улицу и, стараясь держаться бодрым, зашагал вдоль по улице. Иногда улица беспардонно выгибала свою грязную спину, и Жилю приходилось цепляться за стены домов. Не может улица ночью без выкрутасом. Собутыльникам он, разумеется, наврал. Вернее, не сказал всей правды. Он вышел не просто так. Квартала через два его должна была ждать миленькая девчушка, обещавшая приютить несчастного поэта на ночь за чисто символическую плату. Главное - донести символику и не распластаться посреди улицы. Вечер и впрямь вышел красочнее, чем обычно. Мало того, что сегодня таверна гулом одобрения встретила новый опус о крестоносцах и тех, кто остался в Англии. Мало того, что сегодня его трижды за чужой счёт накормили ужином. Нет! Главное - почти в самом конце под его песню и улюлюканье раздухаренная толпа буквально выбросила из таверны двух усталых стражников, зашедших пропустить кружечку после дневного дежурства. Вот это признание! Вот это народная любовь! Какой, скажите, Оксфорд мог бы это дать?! В таких радужных мыслях Жиль прошёл половину пути и сейчас преодолевал вторую, стараясь не обращать внимания на поведение улицы. Он не знал - да и не мог знать, - что за него, охальника-рифмача, уже обещана награда. И не видел - а мог бы и увидеть, - что по пятам за ним идут двое недавних собутыльников, решивших поправить свои денежные дела за счёт его свободы. Не обратил он внимания и на подвернувшийся камень. И эта промашка могла бы стать решающей. Потому что недавние собутыльники решили действовать. Они кинулись вперёд, но, разумеется, ноги слушались их не лучше. Крики: "Хватай! Вяжи!" - разом выбили из Жиля хмель и, вскочив, он бросился наутёк. Давалось это непросто, потому что, несмотря ни на что, улица своих повадок не изменила.
Роберт Локсли: …Ночь в Ноттингеме – совсем не то же самое, что ночь в Шервуде, хотя, казалось бы, до леса от городских стен рукой подать. Когда звездный узор неба ложится на кроны деревьев, в лесу воцаряется тишина. Временами ее нарушает крик ночной птицы, или шорох быстрых шагов, вскрик настигнутой добычи или – совсем редко – жаркий человеческий шепот. Когда в лесу раздается звон железа, это всегда дурной знак. Страшнее бывает только молитвенная распевка отца Тука над опустевшим бочонком, но распевка означает только то, что у святого причетника хорошее настроение и эль оказался не таким уж кислым. А вот бряцанье доспеха может говорить о том, что по лесу едет совсем уж обедневший рыцарь, с которого нечего снять, кроме покрытых ржавчиной брэ (но кому они нужны, если вдуматься?). Или о том, что шерифу Ноттингемскому опять неймется, и он не может найти способа лучше провести ночь, чем гоняться по лесу за вольными стрелками. В Ноттингеме все совершенно не так. Город затихает далеко за полночь, а пока здесь очень шумно - пьяные выкрики, стук конских копыт, ленивая перекличка стражи, сварливый женский голос, распекающий кого-то за разбитый горшок… Робина так часто пытались поймать, что вопль «Держи его!» пропустить мимо ушей разбойник никак не мог. Он даже обернулся, чтобы удостовериться, что на этот раз ловят кого-то другого. Локсли стоял в темном переулке неподалеку от местного трактира. Вывеска на этом уважаемом заведении была до такой степени грязной, что разобрать рисунок, символизирующий название, было давно уже не под силу даже самым пьяным из посетителей, так что трактир имел с десяток разных названий, ни одно из которых пока не стало постоянным. Робин все собирался поинтересоваться у хозяина, как же он зовет свое детище, но руки не доходили. Итак, разбойник услышал крик, который совсем ему не понравился. Мимо переулка, шатаясь из стороны в сторону, старательно пробрел какой-то человек. Судя по всему, этому человеку казалось, что он бежит, и Локсли озадаченно проводил его взглядом. Следом за незнакомцем появились еще двое горожан, которых Робин хорошо знал, и благодарил Бога за то, что знакомство это одностороннее. - Держите его! «Шериф никак не научится держать своих собак на псарне», мелькнуло в голове у разбойника, когда он снял с плеча лук, обогнал бегущих и встал у них на пути. - Куда торопитесь? - А тебе чего надо?.. - Мне? Ничего. Горю желанием подарить кому-нибудь вот эту замечательную стрелу. – Локсли неторопливо вытащил стрелу из колчана и наложил ее на тетиву. – Что сделал этот добрый человек? За что вы гоните его, словно вора?
полная версия страницы